Наглое игнорирование (СИ) - Страница 46

— Мальчуган должен одному нашему бойцу показать место, где немцы мостик обвалили. Тягачи там с пушками, 4 штуки, — пояснил вежливо фельдшер.

— А боец этот – он кто?

— Из танкистов списанный. Говорит, что механик, — ответил фельдшер. От чая он разгорячился, вспотел, сидел, утирал мокрый лоб здоровенным платком, который показался Новожилову куском старой простыни, этак в четверть размера. Впечатляющий платочек.

— Хорошо бы, если так. Кажется мне, товарищи командиры, что надо нам шире привлекать к работе местное население. А для этого придется нам с них часть их работы снять. Те же клети делать – и пацаны могут, охрану опять же – им лучше всего поручить. То есть то, что мы можем сделать для них, чтобы было нам не слишком напряжно, а что они для нас – им не в тягость. Тут бы конечно нам транспорт заполучить. Если мы им поле вспашем, то у них коровы с молоком останутся, а у нас появится возможность их в нашу пользу повернуть.

— Вы как председатель колхоза рассуждаете! — усмехнулся Алексеев.

Берестов только что-то недовольно пробурчал. Сапер видел, что командиру-кадровику все эти хитросплетения жизни вообще неизвестны. Не то, чтобы тот считал, что булки на деревьях растут, но видно, что опыта жизненного у него негусто, привык все по Уставу делать, а сейчас ломает себя, трудно ему. Вот старик-фельдшер – тот жох, с ним можно кашу варить. А варить придется, потому как с помощью местных много что легче будет. И да – нужна техника, никуда не денешься. На телеге – это хорошо, конечно, лучше плохо ехать, чем хорошо идти, но на колесах бы куда больше можно было бы успеть.

За окном неожиданно заурчал мощный двигатель – кто приехал, было непонятно, но судя по гусеничному лязгу – что-то серьезное. Это нечто встало под самым окном, загородив свет, который и так попадал в избу весьма скудно сквозь стекла, собранные из осколков.

Сидевшие за столом переглянулись. Припереться вот так могло только начальство и Новожилов вскочил, услышав звук открывшейся двери и шаги в сенях. Глядя на него и Берестов поднялся на ноги, один фельдшер сидел как ни в чем не бывало и в ус не дул. Дверь в избу открылась и в низкий проем, поклонившись притолоке, вошел тот самый одноглазый танкист.

— Принимайте технику, товарищи командиры, — не без дерзости заявил самодовольный механик, даже не скрывая ухмылки. Новожилов выскочил первый, только на улице сообразив, что надо бы вперед начальство пустить, но с другой стороны – очень уж любопытно стало.

И еще больше удивился. Перед избой, почти уперевшись в крыльцо, стоял советский тягач "Комсомолец" с советской же полковушкой на прицепе. Только выбивался из общего привычного вида здоровенный немецкий белый крест на боку.

— Ого! — выразил свои ощущения и командир похкоманды. Тоже удивился. Но тут же взял себя в руки, убрал с лица удивление и будучи явно заинтригованным, нетерпеливо сказал:

— Доквадывайте, товадищ Гдиценко!

Танкист приосанился, орлом оглядел публику – уже сбегались деревенские и вездесущие пацаны встали кругом, глядя на своего приятеля-мальчишку, высунувшегося из верхнего люка с видом скромного героя, дескать нам на броневиках с пушками ездить – раз плюнуть! Знай наших!

— Версты три отсюда, дорога заросшая, но проезжая. Мостик был из соплей и палок, ручей – переплюнуть можно, но топкий и тот берег крутой – метра полтора. На мосту застрял второй такой же, задом провалился и пушкой накрылся сверху. Немцы пытались вытащить, но не смогли. Там он так сел, что нужно с другой стороны тянуть, спереди – тогда можно выдернуть. Еще там грузовик "Ситроен" и немецкий "носач" крупповский трехосный. Два наших орудия – такие как эта 76-миллиметровка и немецкая гаубица того же калибра на "носаче". И судя по всему – все исправное. Вот снарядов нет вовсе, хотя всякого шматья в кузовах много.

— А немцы там в лесу сидят! — заявил мальчуган из люка.

— Это как в смысле? — удивился Новожилов.

— Семь гансов мороженых вкруговую у костерка. Я так полагаю, что они от наших удирали, а как тягач мост сломал и завяз – пошли за подмогой через сломанный мостик, оставив один расчет в карауле. Там костерок старый, угольки и бутылки пустые валяются, видно ночью приморозило, вот они сдуру и грелись водочкой. Так и замерзли. А с подмогой, видать, ничего не вышло, наши уже и на той стороне были. Я бензин посмотрел, почти полные баки, — соловьем заливался гордый успехом танкист.

— Стданно. И не повомави ничего? — недоверчиво спросил начальник похкоманды.

— Наверное, рассчитывали вернуться. Или может ждали, что потеплеет.

— Это к шему? — удивился Берестов.

— Бензин у немцев гонят из угля и опилок, ребята в госпитале говорили, что он замерзает, если морозец за 25 градусов. Как кисель становится с кашей. Густой. И мотор глохнет. А потеплеет – и опять нормальный. Синтетический, — хвастанул ученым словцом горелый.

Спорить с ним никто не стал. На слово поверили.

— А что там за мост? — спросил о другом сапер.

— Там, дяденька, раньше к мельнице ездили. А она потом давно сгорела. Мостик старый, гнилой уже. А та деревня, что за ним – сгорела вся тоже еще когда немец сюда еще шел, вот никто и не ходил, только мы с Петькой, — пожал свою долю славы мальчишка в кабине тягача.

— Давайте-ка съездим! — предложил Новожилов. Перспектива доставлять своих саперов на место работы мехтранспортом ему очень импонировала. А на вытягивании из всяких гиблых мест разной техники его отделение уже руку набило. Танкист одобрительно осклабился и жестом пригласил отцепить пушку. Сделали это моментом. Старлей молча кивнул и забрался на боковое сидение. Фельдшер помотал головой, дескать, нечего ему там делать. Горелый широким жестом пригласил стоящих рядом пацанов и те шустро расселись на свободных местах, но к себе в кабину постреленок никого из приятелей не пустил – барином ехал, гордился заслуженным триумфом.