Наглое игнорирование (СИ) - Страница 50

Раньше такое оружие он считал невозможным, видал только известный революционный маузер в таком же деревянном прикладе-кобуре, но у того автоматического огня не было. А это – даже непонятно чье. Написано "Steiеr". Слыхал про такую марку, то ли австрияки, то ли чехи. Пистолет мертвеца уютно тяжелил руку. И сразу понравился старлею до невозможности. Недавно, когда пришлось заставлять проштрафившихся халтурщиков лезть в яму с водой за брошенными туда немцами – дорого бы дал, чтобы эта вещица была при себе, а так пришлось взглядом давить подчиненных и был момент, когда уже решил – сейчас вот этот и этот кинутся и будет драка с плохим концом. Не кинулись. Повезло. Хотя когда снимали с фрицев шинели и сапоги – оказалось, что у бойцов есть весьма острые ножи, которыми они умеют пользоваться – швы пороли мигом. Перевел дух уже вечером, как ухитрился не показать волнение – черт его знает. Может еще и злость помогла – увидел, что женщине голову уроды эти отрубили, да еще и коронки эти… Взбеленился. Но все равно – трудно воину без оружия. А с таким – чувствуешь себя куда как спокойнее. Надо только разобраться – как работает система и что за патроны у этого монстра.

Проверил карманы у немца, собрал все документы, фотографии и бумажки, сдернул с шнурка кожаный футлярчик с смертным жетоном, повозившись, стянул сумку на манер нашей противогазной, в которой оказалось много всякого добра – глянул мельком – увидел бок консервной банки, размокшую бумагу. Это оставил на потом, так как заметил прижатый немцем к носилкам планшет. Покорячившись, снял и его. Блокнот, карандаши, опять бумажки, почтовые конверты, небольшие цилиндрики завернутые в фольгу.

Подошел танкист, держа в одной руке связанные шнурками башмаки, в другой – связку немецких фляжек и котелков.

— Вот, тащ старлетнант, ребятам подобрал. Там еще валяются, только в них суп замерз.

— Какой суп? — удивился Берестов.

— Гороховый, похоже. Налить – налили, а на морозе не съели. Ну, и смерзлось и пока не оттаяло. Но помыть не вопрос.

— Угу, — согласился начпох и, немного подумав, спросил:

— Вы сами видеви как все танки сгодели? Все стописят? Своими гвазами?

— Нет, — удивился бывший танкист.

— Тогда не надо так дасскасывать. Есть такие субчики, что за панику и низкопоквонство пдимут. Будут свожности. Ненужные и вам и нам. Вас там опожгво?

— Обгорел уже потом, осенью. А там в ногу ранило и взрывом швырануло.

— В самом начаве бомбежки? — как-то знающе спросил командир команды.

— Да. Но за правду не наказывают! А я правду говорю! — начал возмущаться танкист.

— Я быв под "юнкегсами". Знаю. На стописят танков у них – девяти – и за пять наветов не хватит бомб. Потому – не надо говодить не тую святую. Это – пдиказ. Нам очень нужен механик и не нужны освожнения в даботе. Из-за недостоведной инфодмации и бовтовни. Понятно?

Обгорелый минуту боролся с собой, но как ни странно, не стал беситься. Хмуро кивнул:

— Так точно, понял.

— С собой котевки захватите. В темпе. Пода домой, — негромко сказал Берестов, подумав при этом, что надо за болтуном приглядывать. Впрочем, он отлично знал еще по Финской, что для людей необстрелянных первый серьезный бой видится чем-то нелепым, непонятным и жутким, а если при том человека еще и ранило или контузило-то вот это самое "бой проиграли, всех поубивали, один я остался!!!" – очень характерно – и, как правило, совсем не соответствует реальности.

Фельдшер Алексеев, вольнонаемный лаборант кафедры анатомии ВММА

Опасения, что работа затянется потихоньку развеивались. Командир этой гоп-компании оказался толковым и дело свое знал. За неделю ему удалось кучу сброда превратить в более-менее военное подразделение. Время на раскачку потрачено было со смыслом, бытовые условия для своих подчиненных старший лейтенант смог организовать на вполне приличном для нищей прифронтовой полосы уровне. После бани вшивых все же оказалось пять человек, пришлось в план работы и вошебойку включить. Жили все скученно – ну да тут никуда не денешься – больно много погорельцев в уцелевшую деревню набилось, готовить еду централизованно пока было невозможно, раздавали пайки по отделениям, а готовили уже хозяйки изб, где квартировались бойцы. Сам командир мечтал о полевой кухне, но пока это было несбыточной мечтой. А работу организовал от А до Я.

Всю орду Берестов разделил на два взвода по двадцать одному человеку каждый, отдельно размещались те, кого громко именовали хозвзводом, да еще был штаб из трех человек, писаря и ординарцев-посыльных. Партийных в команде не оказалось, а комсомольцев набралось с десяток, так что политинформации, чтение газет, выпуск боевого листка и прочее, положенное подразделению РККА наладили быстро. Даже и строевой позанимались пару раз, наглядно показав бойцам, что уж лучше им работать, а то все равно свободного времени не будет. Опять же как и положено в армии, где с времен древнего Рима было известно – если у солдат безделье – кончится это лютым безобразием и потому воин должен быть все время занят – тогда ему о глупостях задумываться некогда. Так и тут – бойцы волчками крутились, а все равно для деятельности был непочатый край.

Смущали старика трофеи. Слишком густо и богато началось, а начальству нельзя показывать сразу все – посчитают, что все время такое будет и если поток найденного добра уменьшится – начнут придираться. А начальство раздражать не стоит. И тут появлялось много вариантов – самых разных. Пушки, пулемёты и винтовки надо сдавать, это без вопросов, а пистолеты и ножи трофейные? Очень хорошо пойдут у знающих людей, что к фронту приближающихся, что в тылу начальствующих. Алексеев отлично знал, что у военного люда есть мода, так же как у женщин, и есть такие модники, причем и в больших чинах, что за достойный пистолетик могут многое – от наград, до закрывания глаз на некоторые отдельные и нехарактерные недостатки.